ЕЛЕНА БЛАВАТСКАЯ

        В детстве Елена Блаватская была необыкновенным ребенком. Ее мать умерла, когда она была еще совсем маленькой. Отец был артиллерийским офицером, и девочки (у Елены была младшая сестра) часто находились под опекой ординарцев отца. Военные брали их везде с собой и всячески баловали как «детей полка». Госпожа Блаватская пишет об этом периоде своей жизни следующее:

        «Странствовали с отцом и его артиллерийским полком до восьми-девяти лет, иногда навещая бабушку и дедушку. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, бабушка взяла меня к себе. Жила в Саратове, где дедушка был губернатором, а прежде он занимал эту должность в Астрахани, и под его началом было несколько тысяч (80 тыс. или 100 тыс.) калмыцких буддистов».

«В детстве я познакомилась с ламаизмом тибетских буддистов. Я провела месяцы и годы среди ламаистских калмыков Астрахани и с их первосвященником.

         ...Я была в Семипалатинске и на Урале вместе со своим дядей, владельцем обширных земель в Сибири у самой границы с Монголией, где находилась резиденция Терахан Ламы. Совершала также путешествия за границу и к пятнадцати годам я узнала многое о ламах и тибетцах».

         Старый друг семьи Е. Ф. Писарева вспоминала: «У Елены Павловны Блаватской очень интересное происхождение — среди ее предков были французы, немцы, русские. Ее отец принадлежал к роду макленбургских принцев Ган фон Роттенштерн-Ган. Ее мать была правнучкой гугенота Бандрэ де Плесси, изгнанного из Франции по религиозным причинам; в 1784 году его дочь вышла замуж за князя Павла Васильевича Долгорукого; их дочь — княжна Елена Павловна Долгорукая вышла замуж за Андрея Михайловича Фадеева — это была бабушка Елены Петровны Блаватской, которая воспитывала рано осиротевших детей своей дочери. Она была выдающейся, высококультурной и исключительно образованной женщиной необыкновенной доброты; она переписывалась со многими учеными, например с мистером Мурчесоном, президентом Лондонского Географического Общества, и другими известными ботаниками и минералогами...

      Она знала пять иностранных языков, прекрасно рисовала и была во всех отношениях замечательной женщиной. Свою одаренную натуру она передала дочери Елене Андреевне, матери Елены Петровны. Елена Андреевна писала романы и рассказы, была известна под псевдонимом «Зинаида Р.» и пользовалась широкой популярностью в 40-х годах. Многие горевали из-за ее ранней кончины, а Белинский посвятил ей несколько лестных строк, назвав ее «русской Жорж Санд».

       Рано осиротев, Елена Петровна большую часть своего детства провела у деда Фадеева, вначале в Саратове, а затем и в Тифлисе. Летом вся семья выезжала в летнюю резиденцию губернатора — большой старинный особняк, окруженный садом с множеством таинственных уголков, прудом и глубоким оврагом, за которым до самого берега Волги простирался густой лес. Пылкая девочка наблюдала загадочную жизнь природы; она часто разговаривала с птицами и животными.

      Кроме видимой всеми части природы она наблюдала и кое-что другое. С раннего детства маленькая ясновидящая видела какого-то величественного индуса в белом тюрбане. Она знала его так же хорошо, как своих родных, и называла своим Хранителем. Она часто говорила, что он всегда спасал ее во всех бедах.

      Один из таких случаев произошел, когда Блаватской было 13 лет. Лошадь, на которой она ехала верхом, внезапно испугалась и встала на дыбы. Девочка была выброшена из седла и повисла, запутавшись в стременах. Все то время, пока не остановили лошадь, она чувствовала, что чьи-то руки поддерживают ее тело.

      Другой похожий случай произошел в более раннем возрасте, когда она была еще совсем маленькой. Ей очень захотелось лучше рассмотреть одну картину, которая висела высоко на стене и была прикрыта белым покрывалом. Она попросила снять покрывало, но ее желание не исполнили. Тогда однажды, когда девочка была одна, она пододвинула к стене стол, поставила на него еще один маленький столик и на нем установила стул. Затем взобралась на этот стул, одной рукой опираясь на стену, а другой схватила за край покрывала. Но тут потеряла равновесие и больше уж ничего не помнила. Когда же она пришла в себя, то увидела, что лежит на полу, здоровой и невредимой, а оба стола и стул стоят на своих прежних местах. Единственным свидетельством, подтверждающим, что это событие действительно имело место, были следы ее маленьких ручек на пыльной стене под картиной».

      Елена была сверх меры нервной и чувствительной, громко говорила и часто ходила во сне. Случалось, что ее находили ночью крепко спящей в далеких от дома местах, и когда ее уносили наверх в ее комнату, то она при этом не просыпалась.

       Однажды, когда ей было 12 лет, ее нашли в таком состоянии в одном из подземных коридоров, разговаривающей с каким-то невидимым существом. Ей повсюду чудились (чудились ли?) духи.

      Верстах в десяти от летней дачи губернатора была песчаная площадка, где можно было найти окаменевшие останки рыб, ракушек, зубов неизвестных чудовищ и т. п.

       По-видимому, в древние времена это место было морским дном или дном большого озера. Удивительным было то, что Елена рассказывала нам на этом месте. Это были ее видения, а не просто рассказы. Улегшись плашмя на землю и упершись подбородком на руки, почти зарывшись глубоко в песок, она описывала все это подводное царство, его жизнь, борьбу, которая в нем происходила, уверяя при этом, что все это она видит. Своим крошечным пальчиком она рисовала на песке давно вымерших морских чудовищ, и перед глазами слушающих ее проходили картины фауны и флоры в то древнее время.

     В лесном овраге недалеко от их поместья жил столетний старец. Этот старец «Бараниг Буряк» был, как говорили люди, настоящим волшебником, но добрым волшебником. Он охотно лечил всех больных, которые к нему обращались, но мог и наслать болезнь на грешников. Он хорошо знал оккультные свойства растений, цветов, и про него говорили, что он умеет предсказывать будущее.

     «Бараниг Буряк» интересовал девочку, и она при каждом удобном случае навещала его. Она задавала ему вопросы, с серьезным вниманием вслушивалась в его объяснения о том, как понять язык птиц, животных, насекомых. Что же касается столетнего мудрого старца, то он не раз нам говорил: «Эта маленькая барышня совсем отличается от всех вас. Большие события ожидают ее в будущем. Жаль, что я не доживу до того, чтобы увидеть исполнившимся предсказанное мною, но оно исполнится обязательно!

       В юности Елена Блаватская, как уже упоминалось выше, много путешествовала. Она побывала в Африке и в Египте, Англии и Америке. Во время поездки в Англию в одном из проходящих мимо нее индийцев Елена узнала своего Учителя — того Хранителя (как называла она его в детстве), которого часто видела в своих грезах и видениях, который вел и направлял ее. Этот человек тоже узнал Блаватскую и посоветовал или, скорее, повелел ехать в Тибет учиться оккультизму и магии у тибетских лам. Она последовала этому совету. Но проникнуть в Тибет ей удалось только лишь с третьей попытки. Там она много времени провела в обществе хатха-йогов и раджа-йогов, постигая их тайны.

     Затем были путешествия в Бирму, Сиам и Китай. Затем возвращение домой в Россию, куда она приехала, уже обладая многими оккультными способностями, которые в то время приписывались медиумам. Родственники и знакомые не понимали, для них она всегда оставалась «странной».

      Тех, кто жил с Еленой, утомляли «феномены», постоянно сопровождавшие ее: топот невидимых ног, загадочные стуки и так далее. В совершенно пустой комнате вдруг начинало играть пианино, а крышка его при этом оставалась закрытой. Блаватская по своей воле могла заставить «стучащих» усилить свои стуки или уменьшить их, а то и вовсе прекратить.

     Сестра Елены Вера Желиховская вспоминает: «Трудно даже кратко описать то, что за время пребывания Блаватской во Пскове она нам показала... Все это можно классифицировать следующим образом:

    1. Прямые и вполне ясные ответы, письменные или устные, на ментальные вопросы — или «чтение мыслей».

    2. Обнаружение различных болезней, наименование их по-латыни и указание последующего курса лечения.

   3. Сообщение   о   некоторых   тайнах,   о   которых   никто   не   знал,   особенно в тех случаях, когда кем-то был проявлен обвиняющий ее скептицизм.

    4. Изменение веса мебели и человека.

    5. Получение   писем   от   неизвестных   корреспондентов,    письменных   ответов   на  вопросы. Письма эти мы находили в невероятных местах.

    6. Показ присутствующим задуманного ими предмета.

    7. Звуки музыки по желанию Блаватской».

      И далее. «По большей части феномены не имели связи между собой, и казалось, что они не зависели от ее воли...

     Мы сердились, когда был случай убедить какого-нибудь очень интеллектуального исследователя, но из-за упрямства или нежелания Блаватской ничего не выходило...

     Я хорошо помню, как однажды в гостях, куда издалека приехало несколько семейств, чтобы повидать феномены, Блаватская не дала никаких доказательств своим способностям, хотя и говорила, что делает все, что может. Это продолжалось несколько дней (Е. П. Блаватская объяснила это усталостью и отвращением ко всевозрастающей людской жажде «чудес»). Гости уехали неудовлетворенными и настроенными скептически.

      Но только ворота за ними закрылись и бубенчики еще звенели при проезде ими последней аллеи, как в комнате все ожило. Мебель вела себя так, как если бы в каждом ее предмете была способность говорить. Мы провели вечер и большую частьночи, как будто бы мы находились в магических стенах дворца Шехерезады...

      По приказанию Блаватской к ней по воздуху прилетал ее мешочек с табаком, спички, носовой платочек, одним словом, все, что бы она ни попросила или что бы мы ни заказывали ей попросить.

 

      Затем в комнате вдруг погасли все лампы и свечи, как будто по комнате прошло сильное дуновение ветра. Когда мы зажгли спички, то вся мебель — диваны, кресла, шкафчики с посудой и большой буфет, — все было перевернуто вверх ногами, но при этом ни один орнамент, даже мельчайший, никакой предмет посуды не пострадали.

     Она была, как тогда говорили ее современники, «хорошо пишущим медиумом». Это означает, что она могла сама написать ответы в то время, когда говорила с окружающими на совершенно постороннюю тему... Блаватская рассказала нам, что, в детстве и позже, она в этих случаях видит мысль спрашивающего или ее яркий отблеск, как будто бы эта мысль висит в царстве теней вблизи головы вопрошающего. Ей надо только внимательно снять с нее копию или позволить руке механически записать ее. Во всяком случае она никогда не чувствует, что ею руководит какая-то внешняя сила, то есть, никакие духи ей не помогают...»

     М. Г. Яковлев, встречавшийся с Блаватской в Египте, писал: «Однажды я показал ей закрытый медальон, изготовленный в Москве. В нем был портрет одного человека и прядь волос другого, о нем знали очень немногие. Не прикасаясь к нему, она сказала мне: «Это портрет вашей крестной, а прядь волос принадлежит вашей кузине. Обе уже умерли». Затем она стала описывать их, как будто они были перед ее глазами. Как могла она это знать!».

     В 1867 году Елена Блаватская находилась в Италии. Путешествие это было полно приключений. Во время поездки в Ментану она оказалась среди повстанцев Гарибальди.

    Ее постоянный спутник во всех поездках полковник Олькотт пишет: «Она мне говорила, что была свободомыслящей и сражалась вместе с Гарибальди в Ментане, в кровавом бою. Как доказательство она мне показала перелом левой руки в двух местах от удара сабли и попросила прощупать в своем правом плече пулю от мушкета и еще другую пулю в ноге. Также показала мне рубец у самого сердца от раны, нанесенной стилетом...».

      А далее Олькотт пишет, что после этих ранений Елена Блаватская стала как бы совершенно другим человеком: «...мне иногда кажется, что никто из нас — ее коллег, вообще не знал действительную Елену Блаватскую, кажется, что мы имели дело только с искусно оживленным телом, настоящая ее джива была убита в битве под Ментаной (2 ноября 1867 года), когда она получила эти пять ран и ее как умершую извлекли из канавы».

     После того, как были залечены эти раны, началось психофизиологическое изменение Блаватской: «...я начала ощущать странную двойственность. Несколько раз в день я ощущала, что во мне существует кто-то, совершенно независимо от меня. Я никогда не теряю сознания своей индивидуальности и чувствую, что сама храню молчание, а моим языком говорит мой внутренний гость.

      К примеру, я знаю, что никогда не была в местах, описанных моим «вторым Я», но этот второй не лжет, рассказывая о местах и предметах, мне незнакомых, потому что он видел и хорошо знает их».

    Скорее всего, кроме нее самой, Елены Петровны Блаватской, она была еще и медиумом нескольких Учителей. Это подтверждают и ее собственные слова, и воспоминания полковника Олькотта.

      В 1875 году из-под ее пера вышла книга по истории и философии Восточных школ, которая называлась «Разоблаченная Изида». Об этой книге Блаватская говорила, что «писала о предмете, ею никогда не изучавшемся, и приводила цитаты из книг, которые никогда в жизни не читала».

        Родственники Елены Блаватской твердят, что она никогда не испытывала авторской гордости за написанную ею «Разоблаченную Изиду», что она не имела ни малейшего понятия, о чем писала; что она получила указание свыше сесть и писать и что ее единственная заслуга заключалась в повиновении приказу. Она единственно опасалась, что ей не удастся должным образом описать прекрасные картины, представшие перед ней.

      Самое удивительное, что у Елены Блаватской было несколько вариантов ее основного почерка. Не это ли доказательство того, что ее рукой писало несколько Учителей?

       Сохранились и такие, совершенно невероятные воспоминания о личности Елены Блаватской: «На следующий вечер, после обеда, Елена Петровна Блаватская объяснила нам и двум другим ее посетителям дуализм своей личности и закон, который это иллюстрировал. Она заявила напрямик, что может быть одной личностью в один момент и другой в следующий момент.

       Подтверждая это, она представила нам поразительное доказательство. Сидя у окна и положив руки на колени, она позвала нас, чтобы мы взглянули на ее руки. Одна была белой, как обычно, другая оказалась более длинной и с коричневой кожей индуса; затем, приглядевшись к ее лицу, мы с изумлением обнаружили, что волосы и брови тоже изменили свой цвет, из светло-каштановых они стали черными как смоль!».

       Так кем же была на самом деле Елена Блаватская? Какая часть ее сознательной жизни принадлежала только ей самой, а какая часть исходила от некоей сущности, оставшейся в тени? Была ли она медиумом Великих Учителей и никем более? Несомненно одно: эта женщина была Великой Загадкой своего времени.